— Тётя… И брат ещё, — ну да, знаю, что жалко сейчас выгляжу.

Только жить очень хочется.

А быть изнасилованной совершенно не улыбается.

После первой попытки меня неделю трясло. Так то сопливый мажоришка местного разлива был.

А тут…

Сразу видно — чудовище.

И отнюдь не сказочное.

— Брат с тётей, говоришь? — нахальненько так ухмыльнулся и ко мне двинулся.

— Не смей! — завопила и запрыгнула на кровать в попытке переползти на другую сторону.

— Да нет у тебя брата! — позади послышалось рычание, похожее на звериное.

Мне даже почти удалось ускользнуть от психа, но в последний момент он поймал меня за лодыжку и резко потянул на себя.

Я визжа и суча ногами, отбивалась из последних сил, но всё равно потерпела позорное поражение.

Бандит придавил меня своим немаленьким телом и полез целоваться, сжимая запястья и рыча от моих не особо метких ударов коленками в его бедро. Целилась-

то я в пах…

замычала ему в губы, когда он всё-таки добрался до моего рта и нахально проник в него своим языком.

Будучи полностью обездвиженной и еле дышащей, я тихо захныкала, надеясь, что Северов всё же не совсем законченный ублюдок и мои стенания его хоть как-то притормозят.

Неожиданно, нереально, но факт — он остановился и даже немного приподнялся, позволяя мне вдохнуть кислорода.

— Ну чего ты? Я не обижу, не ломайся.

Да ну?!

Правда, что ли?!

То есть, взять девушку насильно — это в порядке вещей? Хотя, о чём это я? Для него вполне обычное дело, видимо.

— Отпусти, — больше предложений у меня не было никаких, а аргументы вдруг иссякли.

Единственной мыслью было сейчас — бежать! Очень быстро и очень далеко.

Только со здоровенным мужиком на груди особо не побегаешь. А подмял он меня знатно… Не продохнуть.

— Дашь — отпущу через часик, — разумеется, ничего более разумного мне предложить не сумели. — Согласна?

Конечно же, нет!

Кем вообще себя возомнил этот бородатый козёл?!

Уж не знаю, что мне смелости придало — безысходность или надежда, что всё-таки не тронет без моего на то согласия. Но вскипела я мгновенно и что было сил треснула ему лбом по носу.

Бандит зашипел от боли, но уже в следующее мгновение зажал меня так крепко, что и головой пошевелить больше не могла. А это и не требовалось. От боли в моей несчастной черепушке я взвыла, с трудом удерживая слёзы, что уже были готовы хлынуть нескончаемым потоком.

Только хрен ему, а не мои рыдания!

— Какая же ты дурная, с ума сойти! — нет, в его голосе не было злости или раздражения, как и полагается насильнику, которому не дают.

Я отчётливо уловила нотки восхищения. Какая-то маниакальная страсть и азарт заплясали в его глазах опасными огоньками.

Вот жеж…

Получается, я его завожу своим сопротивлением, так?

Прелестно просто.

— Отпусти, пожалуйста. Я согласна, только не так, не сейчас. Голова очень болит, — уж не знаю, как мои уговоры на него подействовали, но вскоре бандит освободил меня, словно на него снизошло прозрение и он осознал, чем сейчас занимается.

Главное, чтобы помутнение не наступило так же быстро.

— Поднимай свою задницу. К врачу поедем. У тебя сотрясение, скорее всего. Хотя чего там сотрясать? — задал риторический вопрос, скорее, сам себе.

Я возрадовалась.

Наконец-то, будет шанс дать дёру от этого маньячилы.

А то в следующий раз благоразумие может и не озарить его.

Девушка с трудом разлепила веки и застонала от головной боли.

— Твою мать, — схватилась за голову руками и одеяло соскользнуло по обнажённому телу вниз.

— выспалась? — рядом послышался недовольный голос Кости и произошедшее ночью начало всплывать в памяти яркими картинками. — Может прекратишь уже пить, Кать? Чтобы я больше не видел тебя в таком состоянии, а то сам пиздюлей дам, — на тумбочку приземлился стакан с водой и блистерная упаковка таблеток.

Девушка испуганно огляделась и, встретившись взглядом с Вороновым, замерла.

Она помнила ссору с Матвеем.

Столько боли…

Не физической, душевной.

Даже возникло желание убить себя, но сворованная из богатого бара Северова бутылка с виски быстро усыпила ненужные мысли и придала смелости.

Когда Ворон приехал за Катей, она уже не вязала лыка и, бросившись мужчине на шею, кричала, что покончит с собой, если он не заберёт её.

И он забрал.

Подхватил на руки и понёс прочь из дома, что стал для бедняжки хуже пекла.

А потом…

Потом сознание потонуло в алкоголе и сейчас Катя с ужасом представляла, как отдалась Косте на этой же кровати.

Переживала не потому, конечно, что дева Непорочная, чего уж там…

Боялась до первобытного ужаса и дрожи в коленках реакции на это Севера.

Да он просто грохнет её, как и обещал.

Страшные кровавые образы проникали в мозг и выдавали такую дозу адреналина, что ещё немного и сердце не выдержит.

— Кать! — Костя приподнял её голову и похлопал по щекам. — Совсем хреново?!

Не молчи!

Девушку трясло, как в лихорадке. Абсистентный синдром превратился в приступ и Катя, хватая ртом воздух, задыхалась в его руках.

— Тихо, Катюш. Тихо, — прижал к себе, укачивая, словно ребёнка. — Это паническая атака. Успокойся и дыши. Всё хорошо, я рядом.

— Убьёт. Убьёт меня…

— Никто тебя не тронет. Я больше не отпущу тебя к Северу. Не бойся, — его слова доносились, как будто издалека, а паника пробиралась в душу всё глубже, разрывая её в мелкие клочья своими когтистыми лапами.

— Он заберёт меня… заберёт и убьёт!

— Я не отдам тебя ему. Обещаю.

Скользнул рукой по обнажённой спине и нервно выдохнул.

Вот она.

Рядом.

В его руках.

Бери же!

И он возьмёт.

Своего больше не упустит, даже если придётся воевать со всем миром.

— Не надо, Кость, — её горячие ладони легли на грудь, обжигая своим жаром.

— Надо, — опрокинул её на подушки и с диким наслаждением осознал, что не сможет больше отпустить.

Я отчаянно цеплялся за мысль, что это мозгоёбство ненадолго и вскоре я всё-таки успокоюсь.